«Ужас какой, Дмитрий Александрович!»: чудища Пригова

Abstract

Рассмотрена тема монструозности, один из лейтмотивов художественного творчества Д. А. Пригова, обнаруживающий себя на разных уровнях: от масштабной графической серии «Бестиарий» (1970‒2000) и художественной прозы до отдельных поэтических циклов и перформансов. Роль этого лейтмотива предсказуемо определяется интересом к темам трансформативности, переходности и синтеза: поэтические и художественные эксперименты Пригова иллюстрируют его отклик на обновление человеческого опыта в терминах медиализации, киборгизации, виртуализации и т. д. Особенного внимания в этих случаях заслуживает «новая антропология» Пригова, декларирующая всеобщий культурный кризис и радикализм технологических новаций ‒ «метакомпьютерных экстрем», меняющих представление о человеке и обнадеживающих возможностями смешения зооморфного, человеческого и технологического. Вместе с тем, монструозность – понятие, которое может быть экстраполировано к образному словарю московского концептуализма, для которого жест и художественная стратегия подразумевались ключевыми элементами творческого процесса. Фигура монстра отвергает и опровергает традиционную репутацию «первичности» текста в пространстве культуры. Отныне текст – лишь одна из возможных дейктических форм материального воплощения идеи, спутник изменчивых перформативных и поведенческих практик.

This article considers the theme of monstrosity, a leitmotif in the creative work of D. A. Prigov that manifests itself on different levels in his works from The Bestiary, an extensive graphic series (1970–2000) containing fiction, poetic cycles, and performances. The role of this leitmotif is determined by the author’s interest in transformability, transitivity, and synthesis: Prigov’s poetic and artistic experiments illustrate his reaction to upgraded human experience as reflected in medialisation, cyborgisation, virtualisation, etc. Special attention should be paid to Prigov’s new anthropology, which proclaims a universal cultural crisis and the radicalism of technological innovations, i. e. so-called meta-computer extremes altering the idea of a human being, which looks promising due to the possibility of combining zoomorphic, human, and technological features. Together with this, monstrosity is a notion that can be extrapolated from the figurative vocabulary of Moscow conceptualism, where gesture and artistic strategy were considered key elements in the creative process. The figure of the monster rejects and refutes the traditional primacy of text as part of cultural space. Henceforth, text is just a deictic form of a materialised idea accompanying everchanging performative and behavioural practices.