Образ Москвы в зеркале русского и иностранных языков: Человек. Культура. Политика и экономика

Abstract

В статье осуществляется реконструкция языкового образа столицы России (Москвы) и ее жителей, представленного в русском языке (преимущественно в говорах и просторечии). Этот образ изучается на фоне данных иностранных языков и диалектов, главным образом славянских (особенно восточнославянских), а также романо-германских, тюркских, финно-угорских. Языковой образ строится на основе анализа слов, образованных от названия российской столицы в результате семантической деривации, а также устойчивых сочетаний с участием таких слов (например, рус. диал. москвичка ‘неженка, любительница «чистой» работы’, намоскáлиться ‘научиться плутовать’, укр. простореч. москальске капарство ‘московская (русская) халтура, беспорядок’, польск. диал. moskal ‘суп из капусты’, англ. Muscovy lantern ‘фонарь, в отделке которого использовано «московское стекло»’, швед. Moscovit ‘пальто, плащ русского фасона, который носили в 1800-е гг.’). Авторы учитывают, что в иностранных языках дериваты от изучаемого топонима нередко выражают представления не собственно о Москве, а о России в целом. Настоящая статья является второй в цикле из двух статей на эту тему. В ней изучаются народные представления о жителе Москвы, о материальной и духовной культуре столицы, а также об экономическом и политическом аспектах ее образа. В ходе анализа выявляются мотивировки слов и фразеологизмов, образованных от названия столицы. Осуществляется сопоставление «внутрироссийского» и «зарубежного» восприятия Москвы и ее жителя. Так, отмечается, что «внутренний» образ москвича имеет в целом положительную оценку, в то время как «внешний» образ жителя Москвы = русского окрашен в негативные тона и определяется восприятием русских как солдат-захватчиков.

The article considers the reconstruction of the linguistic image of the Russian capital (Moscow) and its inhabitants (mainly in subdialects and the colloquial language). This image is studied with reference to the data of foreign languages and dialects, mainly, Slavic (especially East Slavic) languages as well as Romance and Germanic, Turkic and Finno-Ugric. The linguistic image is based on the analysis of words derived from the name of the Russian capital as a result of semantic derivation, as well as set expressions with such words (e.g. Russian dialectal moskvichka for ‘milksop, lover of soft jobs’, namoskalit’sya for ‘learn to cheat’, Ukrainian colloquial moskal’ske kaparstvo for ‘Moscow (Russian) slapdash, disorder’, Polish dialectal moskal for ‘cabbage soup’, English Muscovy lantern for ‘lantern made with Muscovy glass’, Swedish Moscovit for ‘coat or raincoat with a Russian cut worn in the 1800’). The authors take into account the fact that in foreign languages, derivatives of the toponym in question do not only reflect the idea of Moscow, but, largely, of Russia as a whole. The article is the second part of a two-part sequence of articles on the topic. It studies the popular idea of the inhabitant of Moscow, the material and spiritual culture of the capital, as well as the economic and political aspects of its image. The analysis enables the authors to reveal the motivation of the words and idioms formed from the name of the capital. Additionally, the authors compare the national Russian and non-Russian perception of Moscow and its inhabitants. It is argued that, e.g., the national image of the Muscovite has a positive concept while the perception of the inhabitant of Moscow by foreigners is negative and is explained by its connection to the perception of Russians as occupant soldiers.