Sergiy Radonezhsky. Russian Path to Solidarity

Abstract

The article analyzes the ideological and religious originality of Sergiy Radonezhsky and the impact of his activity on social and political life of Russia at the end of the 14th century. Radonezhsky’s involvement in monastery reform, as well as his role in the introduction of the cult of Trinity, a novelty cult for Russia, are scrutinized in detail. The paper shows that these measures were in fact carried out consciously by the Trinity father superior who had in mind the consolidation of the Russian nation in anticipation of the upcoming events to overthrow the foreign subjugation. The two main periods of Radonezhsky’s church and public service are explored in the article: 1) Sergiy’s participation in social and political life as a representative of the “national” church party and 2) his acceptance of spiritual leadership amidst the difficulties of the Church crisis caused by the struggle for the vacant chair of the primate after the death of Metropolitan Alexius. Also mentioned are the arguments that allow Sergiy to be hailed as the spiritual leader of the nation on the eve of the Battle of Kulikovo. It is concluded that Sergiy’s contemporaries deservedly distinguished him as a significant figure of the epoch of change, and the skepticism present in some historiographical works lacks solid foundation. It was Sergiy Radonezhsky who most audibly expressed the aspirations of the Russian spirit, when destruction, savagery and shock caused by foreign enthrallment, were replaced by the gathering of forces, marching hand in hand with the processes of centralization. Translated by Anna Dergacheva.

Анализируется идейно-религиозное своеобразие деятельности Сергия Радонежского и его влияние на общественно-политическую жизнь страны в конце XIV в. Детально рассматривается причастность подвижника к осуществлению монастырской реформы и введению нового для страны культа Троицы. В статье показано, что эти мероприятия осознанно проводились троицким игуменом с целью сплочения этноса в преддверии назревавших событий свержения иноземного ига. Сравниваются два этапа церковного и общественного служения: 1) участие Сергия в общественно-политической жизни как представителя «национальной» церковной партии; 2) выход на позиции духовного лидера в труднейшей ситуации церковного кризиса, вызванного борьбой за пустовавшую после смерти митрополита Алексия кафедру первосвятителя. Приводятся соображения, которые позволяют назвать Сергия духовным вождем нации в канун Куликовской битвы. Делается вывод, что ближайшие современники Сергия заслуженно выделяли его как знаковую личность эпохи перемен, а высказываемый в историографии скепсис по этому поводу не имеет под собой прочных оснований. Именно Сергий Радонежский наиболее четко выразил устремления русского духа, когда разорение, одичание и шок, вызванные иностранным порабощением, начали сменяться собиранием сил, шедшим рука об руку с процессами централизации.