“Her Language Must Be the Language of Figures”. Medical Statistics of the Russian Empire and the Kingdom of Prussia: A Comparative Perspective

Abstract

Статья посвящена становлению ведомственной медицинской статистики в Российской империи и Прусском Королевстве в первой половине XIX в. Отталкиваясь от концепций биополитики и говернментальности М. Фуко, историки довольно подробно изучили медикотатистические механизмы репрезентации «общественного здоровья» в Англии, Франции и других западноевропейских странах. Случай Российской империи все еще остается недостаточно изученным, так как исследователи преимущественно обращались к гигиенической статистике, данным по смертности и рождаемости в российских городах позднего имперского периода, тогда как ранний период долгое время оставался незатронутым. Кроме того, эти данные анализировались в отрыве от транснационального контекста их создания. Автор ставит задачу частично восполнить этот пробел. В рамках сравнительной истории внедрения двух ключевых медико-статистических показателей (номенклатура болезней и индикатор причин смертей по болезням) в Пруссии и Российской империи доказывается, что российские власти в своей управленческой практике во многом опирались на прусский путь. Обе страны пришли к единой статистической модели репрезентации «общественного здоровья» нации/империи. Однако в случае Российской империи этот переход осуществлялся неравномерно, причины чего анализируется в статье. Показаны преимущества и недостатки медико-статистических моделей обеих стран.

This article examines the history of the establishment of departmental medical statistics in the Russian Empire and the Kingdom of Prussia in the first half of the nineteenth century. Starting from M. Foucault’s concepts of biopolitics and governmentality, historians have studied the medical and statistical mechanisms for representing “public health” in England, France, and other West European countries in some detail. The case of the Russian Empire remains unexplored in this respect. Researchers have predominantly turned to hygienic statistics and data on mortality and fertility in Russian cities of the late imperial period, while the early period has long remained untouched. Moreover, these data have been analyzed apart from the transnational context of their creation. This article seeks to fill this gap partially. By comparing the introduction of two key medico-statistical indicators in Prussia and Russia (the nomenclature of diseases and the indicator of causes of death by disease), it has been argued that the Russian authorities, in their governing practices, followed mainly the Prussian path. In addition, both countries came to the same statistical model of representing the “public health” of the nation/empire. However, in the case of the Russian Empire, this transition was stretched over many decades and was carried out haphazardly. The article analyzes the main causes of this uneven implementation. In conclusion, it discusses the advantages and disadvantages of each country’s medical and statistical models.