Энергийный принцип и женские божества в шрути и смрити

Abstract

The purpose of this article is to trace the non-linear process of personification of the universal energy principle, which culminated in the formation of a Puranic image of the Great Goddess (Mahādevī). In this study is used the methods of contextual and diachronous analysis. The article shows how the power, or energy, denoted in Samhitas by the terms “Māyā” and “Śakti”, as well as the impulse for creation or manifestation, embodied in the images of the goddesses Virāj, Vāc and Śacī, in the Upanishads is transformed into a global cosmogonic impersonal principle, although his role corresponds to the role of the goddesses in the Vedic cosmogony. It is noted that the concept of “śakti”, which means power properly, turns out to be connected with the principle of materiality, prakŗti, through a intermedium, namely the concept of “māyā”. Māyā is identified in some contexts with śakti, in others with prakŗti. In addition, starting with Samhitas and Brahmanas in the Vedas, the process of creation / manifestation is the result of the union of god with his wife, who is the embodiment of the strength and creative power of the male deity. In the Upanishads, the same process is described using the philosophical categories of the God-Absolute and his devātmaśakti, “the power of the divine essence” or in other contexts simply śakti as creative power. The article claims that, despite the prerequisites in the Vedas, the depersonification tendency precluded the possibility of forming a religious and mythological image that embodies the energy principle. For this reason, in Hinduism for the appearance of the image of the Goddess / Śakti, the influence of non- Vedic traditions became decisive. In that traditions the reverse process took place: ideas of the impersonal everywhere present power were transformed into ideas of a personalized female deity as a focus of power. Combining, on the one hand, with the early Vedic ideas of the goddesses as the personifications of the male deities power and, on the other hand, with the philosophical concept of śakti as the cosmogonic aspect of the Absolute in the Upanishads, the non-Vedic local images of the goddesses who embody the power turned out to be the main factor that led to the formation of the Puranic image of the Great Goddess.

С помощью методов контекстуального и диахронного анализа в статье прослеживается нелинейный процесс персонификации энергийного принципа, который завершился формированием пуранического образа Великой Богини (Mahādevī). Показано, как сила, или энергия, обозначаемая в самхитах терминами «майя» и «шакти», а также импульс к творению или проявлению, воплощаемый в образах богинь Вирадж, Вач и Шачи, в упанишадах трансформируется в глобальный космогонический безличный принцип, хотя его роль соответствует роли богинь в ведийской космогонии. Отмечено, что понятие «шакти», обозначающее собственно силу, оказывается связанным с принципом материальности, пракрити, через связующее звено, а именно понятие «майя». Майя отождествляется в одних контекстах с шакти, в других с пракрити. Кроме того, начиная с самхит и брахман в Ведах процесс творения/проявления оказывается результатом союза бога с его супругой, которая воплощает в себе силу и творческую мощь мужского божества. В Упанишадах тот же процесс описывается с помощью философских категорий Бога-Абсолюта и его devātmaśakti, «силы божественной сущности» или же в других контекстах просто шакти как творческой мощи. В статье утверждается, что, несмотря на имеющиеся в Ведах предпосылки, тенденция деперсонификации исключала возможность формирования религиозно-мифологического образа, воплощающего в себе энергийный принцип. По этой причине для возникновения в индуизме образа Богини / Шакти решающим стало влияние неведийских традиций, в которых происходил обратный процесс: представления о безличной повсеместно присутствующей силе трансформировались в представления о персонализированном женском божестве как средоточии силы. Соединившись с ранневедийскими представлениями о богинях как воплощениях силы мужских божеств, с одной стороны, и философским концептом шакти как космогонического аспекта Абсолюта в упанишадах, с другой, неведийские локальные образы богинь, воплощающих силу, оказались основным фактором, приведшим к формированию пуранического образа Великой Богини.