The Language of a Lost Russian Region in the Historical Context of Russia’s Eastward Expansion

Abstract

This paper presents the results of a pilot field study of the Russian language of a group of East Siberian old settlers in the context of their ethnic and cultural history and their role in Russian expansion eastward, including Alaska between the eighteenth and nineteenth centuries. From a linguistic perspective, the regional features of the old settlers’ Russian language testify to the cultural and historical processes that involved various groups of the Russianspeaking population of Eastern Siberia. This paper aims at comparing these linguistic materials to the data on the Russian language of Alaska found by the authors, which may help clarify the historical processes that shaped the Russian linguistic and cultural landscape of Alaska, the only overseas Russian region. Linguistic data from Siberia are checked against those of Alaskan Russian – a language of intercultural communication in Alaska from the beginning of the Russian America period (mid-eighteenth century) and through to the mid-twentieth century. The research on Alaskan Russian is based on the variant spoken in Ninilchik (Kenai Peninsula) that has survived until the present time. The lexical, grammatical, and phonological features of Ninilchik Russian demonstrate both contact features of this idiom and its peculiarities as a variant of Russian. This description is followed by data from the language of the so-called “teamster old settlers” from the Pokrovsk region in Yakutia. It is known that Russian old settlers from Siberia, and especially teamster old settlers, made up a considerable part among the Siberian Russians who were coming to Alaska in the nineteenth century. However, drawing on a comparison of the two sets of linguistic data, the authors conclude that the dialect they speak is quite different from the varieties of Russian spoken in Alaska.

Представлены результаты пилотного полевого исследования русского языка старожилов северо-востока Сибири в контексте их этнокультурной истории и роли в реализации российской экспансии на восток (включая Аляску) в XVIII–XIX вв. Региональные особенности русского языка старожилов рассматриваются как свидетельство культурно-исторических процессов, в которые были включены различные группы русскоязычного населения Северо-Восточной Сибири. Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы сопоставить эти данные с имеющимися у авторов данными по русскому языку Аляски, что могло бы пролить свет на исторические процессы, которые сформировали русский языковой и культурный ландшафт Аляски, единственного «заморского» региона России. Языковой материал, полученный в Сибири, сравнивается с аляскинским русским – языком межкультурной коммуникации на Аляске с первых дней Русской Америки (середина XVIII в.) и до середины XX в. Представленные исследования аляскинского русского базируются на том его варианте, который до последнего времени сохранялся в пос. Нинильчик (Кенайский полуостров). Краткое описание лексических, грамматических и фонетических черт нинильчикского русского демонстрирует и контактные черты этого идиома, и его специфику как варианта русского языка. Это описание сопоставляется с данными языка так называемых «ямщицких старожилов» (Покровский район, Якутия). Известно, что представители русских старожилов Сибири, и в особенности ямщицких старожилов, составляли значительную часть тех россиян, которые прибывали в течение XIX в. на Аляску из Сибири. Но на основании сопоставленных в статье языковых данных авторы делают вывод, что диалект, на котором говорят покровские старожилы, значительно отличается от разновидности русского языка, представленного на Аляске.