«Коренной перелом»: довоенная реформа советского здравоохранения

Abstract

While analysing medical statistics from the Russian archives and the political speeches of medical administrators in the 1930s–1940s, the authors of this article discovered a tendency in the development of the healthcare system which was dramatically different from the post-revolutionary era. The reform was ideologically grounded and consistently conducted in the USSR. During this time, the healthcare system was restructured and expanded in order to treat patients in the state’s economic and military interests, which forced doctors to care more about workers’ ability to work and production costs than about people’s health. For this reason, access to free medical care was severely limited for Soviet citizens, but the range of services provided to workers in leading industries was expanded (including the establishment of medical centres in factories, sanatoriums and resorts, day nurseries, etc.). During the prewar decade, the public healthcare system expanded in terms of the number of hospitals, doctors, and patient capacity while reducing the quality of medical care caused by poor training, poor hospital facilities, lack of medicines and instruments, low-quality catering, etc. The authors reach conclusions about this seeming concern about the development of the healthcare system, comparing statistical data, optimistic official reports and revelatory narrative evidence, political debates of medical managers, and the accusations of party leaders. It is established that during the Great Terror (1937), reform critics were repressed and the assessment of state policy prohibited. In the postwar years, the reform of the 1930s was concealed by medical historians inside a ‘grand narrative’ of the past, which described the achievements of the healthcare system as aimed at saving the Soviet people’s lives and health. The only possible and universally accepted approach was a myth about a consistent policy and quality science-based medicine available to everyone. The authors maintain that discourse control over the circulation of historical evidence about prewar healthcare policy made it impossible for researchers to see the discrepancies between politicians’ statements, which were based on selective statistics, and social realities.

Анализируя медицинскую статистику из архивных фондов и политические выступления медицинских администраторов 1930–1940-х гг., авторы статьи обнаружили, что направленность в развитии здравоохранения этого периода радикально отличалось от послереволюционного времени. Реформа была идеологически обоснована и последовательно проводилась в СССР, за это время система здравоохранения была перестроена и развернута с целью излечения пациентов в экономических и оборонных интересах государства, что заставило врачей заботиться не о здоровье, а о трудоспособности рабочих и о себестоимости продукции. В ходе реформы был резко ограничен доступ советских граждан к бесплатной медицинской помощи, но расширен спектр услуг, предоставляемых рабочим ведущих отраслей промышленности (были созданы медицинские пункты на предприятиях, санатории и курорты, открыты ясли). За предвоенное десятилетие государственное здравоохранение нарастило экстенсивные показатели по числу больниц, врачей, больничных коек и снизило качество медицинской помощи из-за слабой подготовки кадров, необустроенности больниц, отсутствия инструментов и лекарств, плохого питания пациентов и т. п. Эта псев-дозабота о развитии здравоохранения выявлена через сопоставление статистических данных, официальных бравурных отчетов и разоблачительных нарративных свидетельств, через политические дебаты медицинских администраторов и их обвинения в адрес партийных лидеров. Установлено, что во время «большого террора» 1937 г. критики реформы были репрессированы, а ее оценка в последующем дискурсе была запрещена. В послевоенные годы реформа 1930-х гг. была спрятана историками медицины в «большой нарратив» советского прошлого, который демонстрировал успехи здравоохранения в области сохранения жизни и здоровья советских людей. Был принят в качестве единственно возможного широко распространяемый миф о поступательно реализуемой политике и качественной, доступной всем научной медицине. Установленный тогда дискурсивный контроль над циркуляцией исторических свидетельств о довоенной политике здравоохранения не позволял исследователям увидеть расхождения между утверждениями политиков, основанными на выборочной статистике, и социальными реалиями.