Партийная организация Магнитогорска: численность и кадровый состав в 1930-е гг.

Abstract

В статье рассматриваются становление и развитие ВКП(б) на территории нового индустриального центра в период форсированной индустриализации. Автор предлагает статистический анализ количественного и качественного состава партийной организации города Магнитогорска, а также анализирует социальное происхождение членов ВКП(б), половозрастной состав, национальный состав, уровень образования и партийный стаж. В статье уделяется внимание структуре парторганизации города. Роль крупного промышленного центра диктовала наличие в структуре партийной организации города строительных, городских и военных партийных ячеек. В большинстве населенных пунктов СССР к началу 1930-х гг. на смену «старым партийцам» пришли новые кадры, представлявшие собой либо воспитанную новой властью молодежь, либо уже взрослых людей, вступивших в РКП(б) с целью получения соответствующих привилегий. В Магнитогорске «старые партийцы» изначально не составляли большинства в партии, а молодежь, оторванная от привычного социального окружения и заброшенная в круговорот официального дискурса выступала актором в формировании социалистической идентичности. Но в обоих случаях члены партии города Магнитогорска были максимально апологетичны формирующемуся режиму, что обеспечивало надежную поддержку линии Центрального Комитета ВКП(б).

The article discusses the formation and development of the CPSU(b) on the territory of the new industrial center in the period of accelerated industrialization. The author provides a statistical analysis of the quantitative and qualitative composition of the party organization of the city of Magnitogorsk, and also analyzes the social origins of members of the CPSU(b), age-sex composition, ethnic composition, education level and party experience. The article focuses on the structure of the party organization of the city. The role major industrial center dictated the presence in the structure of the party organizations of the city construction, municipal and military party cells. In the majority of settlements USSR in the 1930s. To replace the “old party members” came with the new frames, representing either a new power-mannered young people, or adults who joined the RKP(b) to obtain the corresponding privileges. In Magnitogorsk the “old party” did not initially accounted for most in the party, and the youth, cut off from familiar social surroundings and thrown into a cycle of the official discourse was the actor in the shaping of the socialist identity. But in both cases, the members of the party of the city of Magnitogorsk was the most apologetic emerging regime that provides reliable support line of the Central Committee of the CPSU(b).