Доброта и озорство: аксиология восприятия советской мультипликации

Abstract

Исследуются основные категории, служащие вербализации воспоминаний о советском анимационном кино в биографическом опыте поколения, родившегося в 1960–1970‑е гг. Время детства и личностного становления участников исследования совпало с функционированием эстетической модели советской мультипликации, установившейся к концу 1960‑х и медленно эволюционировавшей до середины 1980‑х гг. Для сбора качественных данных были проведены полевые исследования, в ходе которых использовался метод углубленного интервью. Установлено, что среди основных фигур описания советского мультфильма в памяти респондентов выступают прежде всего понятия «доброта» и «озорство». «Доброта» всплывает уже на уровне ассоциативного ряда со словом «мультик», «озорство» же возникает как категория описания мультипликационных героев. «Доброе» в разделяемом респондентами универсуме памяти понимается не в поведенческих, а в аксиологических значениях, присущих этому прилагательному. Слово «добрый» употребляется чаще в значении «творящий добро», чем «приветливый». «Озорство», в свою очередь, представляет собой концепт, реализуемый разными языковыми средствами и выступающий не противоположностью понятия «доброта», а его специфическим дополнением. При всей ритуализации форм авторитетного дискурса, имевшей свои репрезентации в мультипликационных сюжетах, понятия «доброта» и «озорство» являются свидетельствами специфического семиозиса. В его рамках понятия авторитета и нормы сами по себе не становятся обозначениями ценностей, а лишь участвуют в формировании аксиологических представлений.

This article examines the basic categories that serve to verbalise memories of Soviet animation in the biographical experience of the generation born in the 1960s‑1970s. The participants’ childhood and personal development coincide with the functioning of the aesthetic model of Soviet animation established by the end of the 1960s and slowly evolving until the mid‑1980s. To collect qualitative data, the author conducted field research using a focused in-depth interview method. Among the main figures describing Soviet animation, the respondents most frequently mention the concepts of ‘goodness’ (Rus. dobrota) and ‘mischief’ (Rus. ozorstvo). The interviewees mention the word ‘goodness’ in the line of associations with the word ‘cartoon’ while the word ‘mischief’ emerges as a category of description of cartoon characters. The ‘goodness’ in the memories shared by the respondents is understood not in the behavioural but in the axiological sense of the word. The word ‘dobryi’ is used more often in the meaning of ‘doing good’ than ‘kind’. ‘Mischief’, instead of being antithetical to the notion of ‘goodness’, is a specific addition to it, being a concept realised through different linguistic means. With all the ritualisation of the forms of authoritative discourse represented in cartoon subjects, the concepts of ‘goodness’ and ‘mischief’ are evidence of a particular semiosis. Within it, notions of authority and norms do not become symbols of values in themselves, but only participate in the construction of signs referring to positively perceived values.