Охранители: коменданты спецпоселков Западной Сибири в довоенный период

Abstract

Постановка проблемы обусловлена тем, что проблемное поле новейших работ о деятельности охранительных органов сталинской эпохи формирует устойчивую диспропорциональность, разрыв между масштабностью и глубиной изучения институциональных сторон функционирования самой системы с приоритетом на объекты, целевые группы репрессий и степень разработки деятельностно-поведенческих практик корпуса конкретных реализаторов государственной репрессивной политики. И если круг инициаторов, высшего и отчасти среднего звена карательной системы находится в сфере научной разработки, то масса номенклатурных работников нижнего звена, прямых исполнителей директив остается вне аналитического исследования. Сказанное вполне применимо к кадровому составу работников мест исполнения наказаний. Создание в раннесталинское время самого масштабного сегмента системы изоляции и принудительного труда – крестьянских спецпоселений – потребовало экстремальных сроков и форм кадрового наполнения исполнителей (комендантов). Входящий в состав аппарата ГУЛАГа комендантский корпус, выполняя схожие с лагерными работниками базовые функции (надзор, наказание, организация производственной и внутренней жизнедеятельности), занимал в иерархии охранительных органов низшие статусные позиции, обладал ограниченными возможностями карьерного продвижения, ощущал более плотный контроль над своей деятельностью со стороны местной партийной номенклатуры и имел множество конфликтов с последней. В данном исследовании на основе доступных источников и литературы проводится реконструкция базовых сторон деятельностно-поведенческой повседневности и особенностей номенклатурного выживания комендантского корпуса спецпоселений Западной Сибири. Помимо конкретно-исторических методов, используются разработки Р. К. Мертона и М. Фуко (функцио-нальность, дисциплинарность, девиантное поведение) и возможности базы данных на основе кратких биограмм работников комендатур, позволяющие выявить условия, стимулы и мотивацию их деятельности, типологию нормативного и отклоняющегося поведения. Сделан вывод о том, что комендантский корпус являлся воплощением и заложником сталинской модели управления, в которой стиралась грань между нормой и девиантностью, а функционирование спецпоселенческой системы обеспечивалось высокой мобильностью, кадровым «отсевом» и способностью комендантов к адаптации при деятельности в экстремальных условиях.

The latest papers on the activities of the protective bodies of the Stalin era demonstrates a gap between the scale and depth of the study of the institutional aspects of the system itself, with a major focus on objects, the target groups of repression, and the degree of development of activity (behavioural practices of the corps of specific implementers of the state’s repressive policy). Thus, while the circle of initiators and the upper and middle links of the punitive system are part of scholarly research, the numerous nomenclature workers of the lower level and direct executors of directives remain outside analysis. The above is also true about the personnel of penitentiary institutions. During early Stalinism, the establishment of the largest segment of the system of isolation and forced labor (i. e., the special peasant settlements) required strict deadlines and the recruitment of commandants. Being a part of the GULAG apparatus, the commandant corps, whose basic functions were similar to those of camp workers (supervision, punishment, and organisation of industrial and everyday internal activities), occupied lower positions in the hierarchy of protective organisations. They had limited opportunities for promotion, tighter control over their activities by the local party nomenclature, and a multitude of conflicts with the latter. Based on the available sources and literature, the author reconstructs the basic aspects of the activity, everyday life, and nomenclature of the commandant corps of special settlements in Western Siberia. In addition to specific historical methods, the work refers to concepts developed by R. K. Merton and M. Foucault (functionality, disciplinarity, deviant behaviour) and the use of a database containing brief biographies of commandant office employees. These help us to identify the conditions, incentives, and motivation of their activities, and the typology of normative and deviant behaviour. It is concluded that the commandant corps was both an embodiment and a hostage of the Stalinist management model, in which the line between norm and deviance was blurred. The functioning of the special settlements system was ensured by high mobility, personnel “dropout”, and the ability of commandants to adapt their activities in extreme conditions.