Жертвы советского террора в прозе Сергея Лебедева и Николая Кононова: оптика постпамяти

Abstract

This article discusses the prose of the Russian writers Sergey Lebedev and Nikolay V. Kononov, who address state terror and violence. The aforementioned authors take into account the experience of the post-Holocaust European culture of remembrance, which is constituted by the figure of the victim and tends to interpret the tragic events of the Soviet past using the concepts and theoretical frameworks of memory and trauma studies. In this article, Lebedev’s and Kononov’s prose is seen as an integral part of the Russian liberal-oriented memory project, which is based on late-Soviet dissident culture, the perestroika “culture of repentance,” and Western cultural models of “working through the past.” In rediscovering the topic of Stalinist terror, Lebedev and Kononov reassert its ideological and moral significance and attempt to place it on the current public agenda. Both writers proceed from the need to redress injustices against the victims of state violence, whose suffering was long silenced in the USSR. They work with documents, personal testimonies, and family history to tell stories of victims missing from the historical record and thus undermine the dominance of the state-supported heroic narrative. Such an approach brings Lebedev and Kononov closer to the tradition of Soviet camp prose, but this was prose of testimony, created by survivors of camps: the modern novelists have no such experience and rely on their imagination, documents, and previous representations of Stalinist terror. They consider the historical experience of state terror and the figure of the victim from the perspective of postmemory (M. Hirsch), which prompts them to postulate the existence of so-called “inherited trauma” and explore its social and emotional consequences in the lives of different generations. Thus, they observe the “post-existence of the GULAG” and paradoxical interactions between victims and perpetrators through the prism of “inherited” trauma and memory.

В статье обсуждается проза Сергея Лебедева и Николая Кононова, которые обращаются к темам государственного террора и насилия. Они учитывают опыт европейской культуры памяти, конституированной после холокоста фигурой жертвы, и склонны интерпретировать трагические события советского прошлого, используя понятия и теоретические фреймы memory и trauma studies. Проза Лебедева и Кононова рассматривается автором как составная часть российского либерально ориентированного проекта памяти, который наследует позднесоветской диссидентской культуре, перестроечной «культуре покаяния» и западным культурным моделям «проработки прошлого». Переоткрывая тему сталинского террора, писатели заново утверждают ее идеологическую и моральную значимость и пытаются поместить ее в актуальную общественную повестку. Оба исходят из необходимости устранить несправедливость по отношению к жертвам террора, чьи страдания в СССР долгое время замалчивались. Они работают с документами, личными свидетельствами, семейными рассказами, чтобы показать истории жертв, отсутствующие в историческом архиве, и подорвать таким образом доминирование государственного героического нарратива. Подобный подход сближает их с советской лагерной прозой, но та, по мнению автора, была прозой свидетелей, выживших в лагерях, современные же романисты, не имея подобного опыта, опираются на воображение, документы и существующие репрезентации сталинского террора. Исторический опыт государственного террора и фигуру жертвы они воспринимают в перспективе постпамяти (М. Хирш), что побуждает их постулировать существование «унаследованной травмы» и исследовать ее социальные и эмоциональные эффекты в жизни нескольких поколений. Через призму «унаследованных» травмы и памяти они наблюдают «постсуществование ГУЛАГа» и парадоксальное взаимодействие жертв и палачей во времени.