Самосожжение как метафора и поступок в субкультурах поздней Российской империи

Abstract

This article examines the historical continuity between the self-immolations of the Old Believers and the radical aspirations of Russian revolutionary intellectuals, the aesthetics of sacrifice in the civil poetry of the 1880s, and the Russian modernism and avant-garde of the early twentieth century. The relevance of the article is due to its search for a metaphor that unites different spheres of Russian political and cultural life at the turn of the century. The author analyses self-immolation as a metaphor in the essays of G. Fedotov and D. Merezhkovsky, the paintings of G. Myasoedov and I. Repin, the poems of S. Nadson, K. Fofanov, V. Bryusov, N. Klyuev, V. Ivanov, and A. Blok, and the novels of M. Gorky and A. N. Tolstoy. The extreme symbolism of self-sacrifice united different strata of Russian culture, primarily the subcultures of the narodniks and literary bohemians. The most detailed metaphor of the creative and comprehensive ritualisation of intellectual subcultures is provided in O. Mandelstam’s memoirs The Noise of Time. Virtual self-immolation could become real, as when M. Grachevsky and M. Vetrova committed suicide in prison by self-immolation. The methodology of this article is based on historical and comparative analysis of poetic metaphors, characters, and visual motifs of paintings on historical topics and the socio-psychological attitudes of political radicals as manifestations of a ritual-like self-sacrifice plot. Even though self-immolations among Old Believers had almost completely stopped, the phenomenon was a challenge for Russian intellectuals. It turned into a metaphor in both the aesthetics of Russian political poetry and Russian symbolism. The cult of self-immolation in lyrical poetry found reflection in the extremely intense psycho-emotional and creative sentiments of biographical authors and their characters, where self-immolation is portrayed as the most perfect form of self-destruction. During and after the revolution, Russian philosophers and writers used this metaphor to condemn the Russian mentality and analyse the failure of the Russian intelligentsia’s mission to enlighten the people.

Исследуется историческая преемственность между самосожжениями старообрядцев и радикальными устремлениями русских революционеров, эстетикой жертвенности в гражданской поэзии 1880‑х гг., модернизме и авангарде начала ХХ в. Актуальность обусловлена поиском метафоры, объединяющей разные сферы российской политической и культурной жизни рубежа веков. Основными источниками стали сочинения русских публицистов Г. П. Федотова, Д. С. Мережковского, картины русских передвижников Г. Г. Мясоедова, И. Е. Репина, стихи С. Надсона, К. Фофанова, В. Брюсова, Н. Клюева, Вяч. Иванова, А. Блока, романы М. Горького и А. Н. Толстого. Экстремальная символика самопожертвования объединяла различные слои русской культуры, прежде всего субкультуры народников и литературной богемы. Наиболее развернутая метафора всесторонней ритуализации интеллигентской субкультуры была дана в мемуарах О. Мандельштама «Шум времени». Виртуальное самосожжение стало реальностью в тюремном самосожжении М. Грачевского и М. Ветровой. В основе методологии исследования – историко-сопоставительный анализ поэтических метафор, визуальных мотивов и персонажей картин на историческую тему и социально-психологических установок политических радикалов как проявлений подобного ритуалу сюжета о самопожертвовании. Несмотря на исчерпанность самосожжений старообрядцев, этот феномен стал вызовом для радикальной части интеллигенции, а в качестве метафоры – элементом эстетики как русской гражданской поэзии, так и русского символизма. Культ самосожжения как события внутреннего мира в поэзии привел к предельной интенсивности переживания лирического автора и его героев, которое было воплощено в метафоре саморазрушения. После революции эта метафора была использована русскими философами и литераторами скорее для осуждения экстремизма, присущего русской ментальности, и для анализа провала культуртрегерской миссии русской интеллигенции.