«Разумеется, я еврей, но я советский еврей»: множественная идентичность в воспоминаниях

Abstract

This article analyses the issue of multiple identities manifested by the coexistence of a Soviet (non-national, civic) identity and an ethnic identity with reference to Soviet Jewry. The source base consists of personal interviews with Siberian Jews, supplemented by published interviews collected by other researchers. The key research issue is the actualisation of the Soviet and Jewish components of multiple identities. The author uses the “Soviet common man” methodological concept formulated by Yu. Levada’s group (a person’s belonging to a social system and the Soviet regime and their ability to become part of the system), as well as the argument that during Soviet times, religious confessional identity ceased to be significant. It is demonstrated that for the Jews who were not activists in the national movement, the domination of either of the identities was mostly situational. The notion “Soviet” implied internationalism, atheism, and the lack of a right to exclusivity or uniqueness. Ethnic identity could be constructed through positive and negative emotions. The source of negative emotions was the external environment, which was expressed through every day and state anti-Semitism. The positive experience was formed within the family or through an individual’s personal choices. For most of the informants, their turn to a Soviet identity was intuitive and not reflected upon. Also, certain markers can be interpreted as exclusively Jewish: the tradition of name giving to honour a deceased relative; using Yiddish; and a connection between food codes and religious tradition (Kashrut). Yiddish was not used actively in everyday life, and in later years it was used as a secret language to talk to one’s own kind. Even non-religious Jews treated the observance of some religious practices (primarily Shabbat and Kashrut) as normative due to their family upbringing.

Рассматривается тема множественной идентичности через сосуществование советской (вненациональной, гражданской) и этнической идентичностей на примере евреев в СССР. Источниковой базой служат личные интервью российских сибирских евреев, проведенные автором, дополненные опубликованными интервью, собранными другими исследователями. В качестве ключевого вопроса заявлено выявление причин актуализации советской и еврейской составляющих множественной идентичности. В качестве методологического используется концепт «советского простого человека», сформулированный группой Ю. Левады (принадлежность человека к социальной системе и советскому режиму и его способность стать частью системы), а также утверждение, что для еврейской идентичности в советское время конфессиональная принадлежность перестала быть значимой. Показано, что для евреев, не являвшихся активистами национального движения, доминирование какой-либо идентичности было ситуационным. Понятие «советского» включало прежде всего интернационализм, атеизм и отсутствие права на исключительность или уникальность. Этническая идентичность могла конструироваться через позитивные и негативные эмоции и переживания. Источником негативных эмоций выступало внешнее окружение, наиболее часто негатив проявлялся как реакция на бытовой и государственный антисемитизм. Позитивные переживания формировались внутри семьи или через личный выбор человека. Часто встречавшимися способами формирования позитивного настроя были «коллекционирование евреев», а также исполнение максимы «либо лидер, либо одиночка». Для большинства информантов обращение к «советскому» было интуитивно понятным и неотрефлексированным. Также присутствуют маркеры, которые могут трактоваться как исключительно еврейские: традиция имянаречения в честь умерших родственников, семейное использование идиша, связь пищевых кодов и религиозной традиции (кашрут). В активном общении идиш не сохранился и в позднесоветские годы использовался как «язык для своих». Соблюдение некоторых религиозных практик (прежде всего шаббата и пищевых запретов) оказалось нормативным в силу семейного воспитания даже для нерелигиозных евреев.