Funeral Reform and the Materiality of Death in the Russian Civil War

Abstract

В исследовании, выполненном на базе официальных источников из Москвы, Ярославля и Иваново-Вознесенска, рассматриваются изменения раннесоветской похоронной сферы в годы Гражданской войны. После Октябрьской революции ряд декретов секуляризовал похороны и сделал их формально бесплатными и равными для всех. Были упразднены разряды похорон, а советские учреждения, заменившие церковь, должны были обеспечить одинаковые минимальные условия похорон для всех категорий населения. Эта инициатива была частью более обширного проекта по созданию «нового человека» через внедрение новых повседневных практик. Однако в силу условий военного времени и административных сложностей, вызванных сменой режима, проведение похоронной реформы в жизнь было сопряжено с трудностями на государственном, местном и семейном уровнях. В Москве эти сложности вылились в так называемый «кладбищенский кризис» 1919 г. Тогда рост смертности, перебои с материалами и бюрократические проволочки привели к тому, что тела умерших в течение длительного времени оставались непогребенными. В маленьких городах (Иваново-Вознесенске и Ярославле) кризис был выражен слабее, и похоронная индустрия смогла справиться с запросами населения, несмотря на сложности, связанные с реформой, что объясняется размером населенных пунктов и менее пристальным вниманием провинциальных властей к проведению реформы. В статье утверждается, что попытки изменить погребальную сферу не затронули фундаментальных норм, каса- ющихся обращения с покойными. В частности, представление о том, что покойнику необходимы собственное место, приватность и уважение, сохранялось как у населения, так и у советских служащих.

Based on documents produced by various Soviet institutions in Moscow, Ivanovo-Voznesensk, and Yaroslavl’ in 1917–1922, this paper looks at the transformations of the Soviet funeral industry during the Civil War. After the October Revolution, a series of decrees proclaimed the secularization of funeral practices and attempted to purify them of monetary relations and hierarchy. The funeral ranks, or razryady, were eliminated, and Soviet institutions were obliged to provide equal services for all citizens regardless of their social background. This initiative was part of a larger project of creating a new man with new values by changing everyday practices. Due to administrative difficulties caused by the regime change and wartime challenges, the implementation of the funeral reform was fraught with perturbations at state, local, and family level. In Moscow, these problems led to the fullfledged “funeral crisis” of 1919, when the rise in mortality, serious shortages in supplies, and bureaucratic prevarications resulted in dead bodies being left unburied for prolonged periods of time. In the smaller towns of Ivanovo- Voznesensk and Yaroslavl’, the crisis was less intense, and the funeral industry, while being transformed in accordance with the decrees, could still cope with popular demands. Several factors might explain this difference, including town size and the less rigid attitude of the provincial authorities to the implementation of funeral innovations. The ambitious funeral reform was not entirely successful: this paper argues that the attempts to change this death-related industry did not concern the fundamental norms of dealing with the dead, namely the idea shared by both the Soviet officials and the population that a dead body deserves personal space, privacy, and respect.