Les cosa ques dans les yeux des francais, a l’heure de la campagne de 1814: contribution a une histoire des images et des representations en temps de guerre

Abstract

Based on public archives (from the French police) as well as on private sources (diaries and correspondences), this article analyzes the images and discourses triggered by the presence of Cossacks in the allied army during the French campaign, in the Spring 1814. The analysis shows that hostile representations did not appear in 1814, but rather go back to a collective imaginary that emerged at the end of the 18th century and was reinforced by Napoleonic propaganda and the sore memory of the 1812 campaign. In the Spring 1814, during the invasion, the violence attributed to the Cossacks reactivated these hostile stereotypes: portrayed as monsters, Cossacks embody barbarity and absolute devil; they are unanimously rejected out of the civilized and Christian world. Yet, step by step, the occupation, and the associated direct, concrete contacts that it generates, progressively contribute to notable evolution of the images, as can be seen in many private sources: that Cossack officers belong to the civilized world becomes a certainty, and simple soldiers, perceived as picturesque and exotic, are no longer a source of fear.

В статье на основе государственных архивов (дела французской полиции) и частных источников (дневники и переписка) рассматриваются образы и дискурсы, вызванные присутствием казаков в Союзной армии во время Французской кампании весной 1814 г. Проведенный анализ показывает, что изображение казаков как враждебной силы уходит корнями к коллективному образу, который возник еще в конце XVIII в. и укрепился вследствие наполеоновской пропаганды, а также негативных воспоминаний о кампании 1812 г. Казакам приписывалась особая жестокость, и эти враждебные стереотипы оживились весной 1814 г. во время вступления союзных войск в Париж. Казаки изображаются как чудовища, олицетворяющие варварство и абсолютное зло; они изгоняются повсеместно из цивилизованного христианского мира. Однако постепенно оккупация и присущие ей непосредственные реальные контакты способствуют значительной эволюции образов, что заметно из многих частных источников. Принадлежность казачьих офицеров к цивилизованному миру становится несомненной, и простые солдаты, в облике которых видится колорит и экзотика, перестают быть источником страхов.