Русские офицеры-эмигранты о Китае: образ Иного

Abstract

В российском общественном сознании второй половины XIX – начала XX вв. на фоне имперской экспансии России на Восток шел интенсивный процесс формирования имперского ориентализма, имевшего определенную специфику в сравнении с его европейскими вариантами. Крушение Российской империи, утрата ее бывшими подданными особых правовых привилегий в Китае и превращение их в эмигрантов, практически не защищенных никакими правовыми нормами, почти не повлияли на восприятие эмигрантами Китая. Изучение эго-документов, принадлежащих русским офицерам-эмигрантам, участникам китайских милитаристических и революционных войн 1920‑х гг., позволяет подтвердить существующее в научной литературе утверждение, что восприятие русскими эмигрантами Китая в целом осталось в рамках ориенталистских представлений, характеризующих Китай как страну экзотическую, отсталую и неспособную к самостоятельному прогрессивному развитию, в известной мере представляющую угрозу цивилизованным странам. Вместе с тем записи русских офицеров отражают наличие духа формирующегося боевого русско-китайского братства, стирающего грани различия между расами и культурами.

In the Russian public consciousness of the era of Russia’s imperial expansion to the East (the second half of the XIX – early XX centuries), there was an intensive process of formation of imperial orientalism, which had a certain specificity in comparison with its European variants. The collapse of the Russian Empire, the loss by its former subjects of special legal privileges in China and their transformation into emigrants, practically not protected by any legal norms, had almost no effect on the perception of China by emigrants. The object of our study are ego-documents belonging to Russian emigrant officers, participants in the Chinese militaristic and revolutionary wars of the 1920s, which allowed them to come into close contact with Chinese reality. The study of these ego-documents allows us to confirm the statement existing in the scientific literature that the perception of Chinese by Russian emigrants remained within the framework of orientalist ideas. China is represented here in such characteristics as an exotic country, backward and incapable of independent progressive development, as well as to a certain extent a threat to civilized countries. Russian officers’ records, however, reflect the presence of the spirit of the emerging Russian Chinese military brotherhood, blurring the lines of distinction between races and cultures.