Названия молодых шишек хвойных деревьев в русских говорах Пермского края

Abstract

В статье рассматриваются диалектные названия незрелой шишки хвойных деревьев, зафиксированные в русских говорах Пермского края. В литературном языке и в разных русских говорах специальные лексические единицы для обозначения этой реалии обычно не используются, в пермских же говорах они распространены. В статье осуществлен анализ этой группы лексики в семантико-мотивационном и лингвогеографическом аспектах, что позволяет сделать выводы об особенностях номинации единиц, выявить иноязычные лексемы, установить ареальные связи пермских с другими русскими говорами. Материалом исследования стали словарные статьи из словарей пермских говоров, а также полевые записи, часть которых ранее не публиковалась. Установлено, что на всей территории Пермского края существуют лексические единицы, называющие молодые шишки хвойных деревьев, это связано с повсеместным использованием их в качестве добавки к рациону питания. Большинство подобных наименований относится к еловым и сосновым стробилам, реже встречаются специальные наименования кедровых и пихтовых шишек. По преимуществу языковые единицы являются русскими по происхождению, в основе мотивации лежат такие признаки, как форма, особенности структуры и цвет. Отмечены заимствования из коми-пермяцкого языка — козоль (козолька), кузёнка (гузёнка), которые встречаются в говорах северных районов Пермского края. Наибольшее совпадение в этой группе лексики наблюдается с вятскими говорами, которые граничат с пермскими говорами на северо-западе. Наименования незрелых шишек хвойных деревьев можно отнести к периферии лексической системы русских говоров, что находит отражение во фразеологии. Во фразеологических единицах, пословицах и поговорках представлено только слово шишка, которое обозначает созревший плод хвойных деревьев. Во фразеологии лексема часто обозначает нечто бесполезное, поскольку у большинства хвойных деревьев эта часть растения несъедобна.

This article examines dialect names of immature cones of coniferous trees recorded in the Russian dialects of Perm Region. There are no lexical units to denote this culture-specific element in the literary language and in various Russian dialects, while in Perm dialects they are numerous. The author carries out an analysis of this group of vocabulary in linguo-geographic and semantic-motivational aspects, which makes it possible to draw conclusions about the peculiarities of the nomination of units, identify foreign lexemes, and establish areal connections between Perm dialects and other Russian dialects. It is established that throughout the territory of Perm Region, there are lexical units naming young cones of coniferous trees, which is due to their widespread use as a dietary supplement. Most of these linguistic units refer to spruce and pine strobili, less often there are special names for cedar and fir (Abies) cones. For the most part, these names are Russian in origin, the motivation is based on such features as shape, structural features, and color. There are borrowings from the Komi-Permyak language — козоль (козолька), кузёнка (гузёнка), which are found in the dialects of the northern areas of Perm Region. The greatest overlapping in this group of vocabulary is observed with the Vyatka dialects, which border on the Perm dialects in the northwest. The names of immature cones of coniferous trees can be attributed to the periphery of the lexical system of Russian dialects, which is reflected in phraseology. There is only the word шишка, which means the ripened fruit of coniferous trees in idioms, proverbs, and sayings. The lexeme often denotes something useless in phraseology, since in most conifers, this part of the plant is inedible.